– Масло на кусок хлеба намазать сможете?

– Думаю, да.

– В таком случае вы нам подходите.

– Хорошо, где вас найти?

– Кварталах в десяти от нашей конторы. Знаете перекрестокТринадцатой и Евклида? По правую руку увидите желтое здание церкви.Христианское братство Эбенезера. Спуститесь в подвал.

Пока я записывал адрес, ручка в пальцах у меня подрагивала.Мордехай приглашал в окопы. Мелькнула мысль спросить, не стоит ли прихватитьпистолет. Он, поди, при оружии. Но он – черный, а я нет. И что будет с моимкрасавцем “лексусом”?

– Все поняли? – после краткой паузы прорычал в трубку Грин.

– Да. Подъеду минут через двадцать, – мужественноответствовал я, чувствуя, как запрыгало сердце.

Надев джинсы, свитер и теплые кроссовки, я вытащил избумажника деньги и кредитные карточки. На верхней полке шкафа нашлась старая,на толстой шерстяной подкладке, куртка, вся в пятнах от кофе и масляной краски,чудом сохранившаяся со студенческих времен. В надежде, что она поможет мневыглядеть не самым состоятельным членом общества, я подошел к зеркалу. Надеждане оправдалась. Появись молодой актер в подобном одеянии на обложке “Вэнити фэр”<модный развлекательный журнал> , модельеры тут же подхватят новоенаправление.

Мне срочно был нужен бронежилет. Несмотря на страх передгрядущим, я испытывал странное возбуждение.

В дороге обошлось без стрельбы – похоже, гангстеры, как идобропорядочные граждане, пережидали непогоду дома.

Доехав до церкви, я оставил машину на противоположнойстороне улицы. Храм, походивший на маленький кафедральный собор, был построенне менее ста лет назад и казался покинутым прихожанами.

Свернув за угол, я увидел небольшую группу людей, стоящих удвери. С видом человека, хорошо знающего, где он находится и что делает, япротиснулся сквозь толпу и вошел внутрь.

При всем желании произвести впечатление парня, которыйторопится выполнить давно привычную работу, я не мог сделать и шага вперед. Вцерковный подвал набилось столько народу, что у меня от удивления отвислачелюсть.

Одни лежали на полу, пытаясь заснуть. Другие сидели кружкамипо пять – семь человек и негромко переговаривались.

Третьи, устроившись за длинными столами или просто наскладных стульях, ели – словом, тут яблоку негде было упасть. Матери старалисьне отпускать далеко плачущих, ссорящихся или играющих детей. Несколько пьяных оглушительнохрапели. Добровольные помощники передавали по цепочке одеяла и, осторожноступая между распростертыми на полу людьми, клали в протянутые руки по яблоку.

У дальней стены кипела бурная деятельность: там готовили,раскладывали и пускали по подвалу еду. В самой глубине кухни я заметил Грина –без умолку говоря, он наливал в картонные стаканчики фруктовый сок.

В теплом воздухе стоял густой, но довольно приятный дух,вернее, смесь запахов. Меня толкнул в спину очередной прибывший, подобноМистеру закутанный в тряпье. Нужно было пошевеливаться.

Я направился прямо к Мордехаю, он мне обрадовался.

Подобно старым друзьям, мы обменялись рукопожатием, и онпредставил меня двум своим помощникам, чьих имен до этого вечера я слыхом неслыхивал.

– С ума сойти, – сказал Грин. – Снег, мороз, и работы на всюночь. Берите! – Он указал на поднос с белым хлебом.

Подхватив поднос, я пошел за Грином к столу.

– Не так уж это и сложно. Вот колбаса, вот горчица имайонез. Половину сандвичей делайте с горчицей, половину – с майонезом. Кусокколбасы, два куска хлеба. Десяток-другой ломтей смажьте арахисовым маслом.Ясно?

– Да.

– Схватываете на лету. – Он похлопал меня по плечу и пропал.

Быстро справившись с первой дюжиной сандвичей и почувствовавсебя профессионалом, я сбавил темп и принялся рассматривать стоявших в очередилюдей. Головы опущены вниз, взгляды устремлены на еду. Каждый держит дветарелки: плоскую из картона и поглубже из пластика, а также ложку и салфетку.По мере продвижения в пластиковую посудину наливается суп, на картонку кладутсясандвич, яблоко и квадратик печенья. В самом конце вручается стакан яблочногосока.

Добровольца, разливающего сок, большинство подходившихнегромко благодарили. Получив порцию, даже дети становились серьезными испокойными.

Ели бездомные медленно. Необходимо было в полную мерунасладиться теплом, ощутить богатство вкуса, втянуть носом удивительный ароматпищи. Впрочем, кое у кого еда исчезала с тарелок в мгновение ока.

Рядом со мной стояла газовая плита, и на каждой из четырехконфорок кипел суп в огромной кастрюле. Сбоку от плиты помещался большой стол,заваленный морковью, луком, помидорами, сельдереем и куриными тушками.Сноровистый доброволец яростно орудовал огромным ножом. Два его товарища управлялисьс кастрюлями. Несколько человек подносили готовую похлебку к раздаточнымстолам.

Сандвичами занимался один я.

– Нужны еще бутерброды с арахисовым маслом, – сообщилвернувшийся на кухню Мордехай. Склонившись, он извлек из-под столавосьмилитровую жестяную банку. – Справитесь?

– Рассчитывайте на меня смело.

Некоторое время Грин наблюдал за моей работой. Очередь рассасывалась;я понял, что он хочет воспользоваться передышкой и переброситься парочкой фраз.

– А вы показались мне юристом, – пустил я пробный шар,продолжая намазывать масло.

– Прежде всего я человек, потом юрист. Иногда первоесовпадает со вторым. Мажьте потоньше, мы должны помнить о других голодных.

– Откуда вы берете продукты?

– Из накопителя. Туда поступают все пожертвования. Сегоднянам повезло: добрая душа прислала кур. Здесь это деликатес. Обычно мыдовольствуемся овощами.

– Хлеб мог быть и посвежее.

– Согласен. Зато достался даром. Мы его получаем из крупнойпекарни, они отдают нам нераспроданную вчерашнюю партию. Хотите – возьмитесандвич.

– Спасибо, только что съел. А вы тоже здесь питаетесь?

– Редко.

Судя по комплекции, Мордехай действительно не придерживалсяяблочно-овощной диеты. Усевшись на край стола, он обвел взглядом людей,заполонивших подвал.

– Вы впервые в приюте?

– Да.